Кырджилов Петр - Камень
Петр Кырджилов
КАМЕНЬ
Чемоданы оттягивали руки, будто были набиты свинцом. А тут еще и внук
мотался под ногами, усугубляя хаос этого с самого утра сумасшедшего
денечка. До чего же душно и шумно! Когда голос из громкоговорителя уже
второй раз выкликнул его имя, профессор Марсель Вилар убедился
окончательно, что никогда не любил вокзалы и аэродромы. Но наконец-то
блеснула надежда, что он выберется из чертова ультрасовременного
лабиринта, вернее, не блеснула, а замигала розовым светом над одним из
входов. Номер 6, разумеется, именно шестерку искал он последние двадцать
минут. Внук опять начал выкаблучивать, когда они оказались в каком-то
пустом рукаве, нацеленном в утробу самолета. Дать бы сорванцу сейчас
подзатыльник, но позади шествовала американская семья, и профессор решил,
что рукоприкладствовать и непедагогично и, главное, непатриотично.
Лишь когда самолет набрал высоту и все начали успокаиваться в своих
креслах. Марсель Вилар ощутил прилив спокойствия.
Вся эта чехарда завертелась вчера вечером, едва почтальон принес
телеграмму. Она была короткой, но, пожалуй, никакой другой текст в жизни
профессор не перечитывал с таким интересом, хотя уже и не надеялся
когда-либо его прочесть:
- Вылетай незамедлительно. Подходит срок камню заговорить. Баму.
Баму. Это имя, ничего не говорящее огромной части человечества, носил один
из его представителей, и был он погружен в такие тайны, что раскрыть их не
удалось бы никому. Баму... Он как будто вечен, как будто появился на Земле
еще в эпоху динозавров, дабы терпеливо дожидаться эры покорения звезд.
Марсель сызмальства помнил его - низенький седоволосый морщинистый негр,
вечно задумчивый, время от времени что-то бормочущий себе под нос, но
стоило перехватить его взгляд - и возникала мысль, что такой взгляд
укротит даже хищного зверя. Марсель вырос в Африке. Мать свою он не
помнил: она умерла, когда мальчику было всего три года. Отец Вилара, один
из самых известных миссионеров в Западной Африке, взял его к себе. Плато
Бандиагара, соломенные хижины догонов, где копошились крохотные негритята
с большими животами, - вот первые жизненные впечатления будущего
профессора. И глаза Баму. Старый жрец стал его учителем и покровителем; он
по существу заменил отца, поскольку земная миссия пастора Вилара
предполагала долгие отлучки. Баму посвятил сына миссионера в тайну языка
сиги со, раскрыл сказочные глубины верований своего племени, странные
обычаи и обряды догонов, научил понимать и ценить их самобытное искусство.
В двадцать один год Марсель впервые увидел Париж, город его очаровал. Он
закончил Сорбонну и через три дня после получения диплома этнографа уже
ступил на палубу парохода "Леонардо да Винчи". Он не мог представить себе
дальнейшую жизнь без Африки. Было лето 1931 года.
По приезде на родное плато Бандиагара оказалось, что отец Вилара уже умер.
Баму рассказал довольно смутную историю, как-то непривычно отводя взгляд.
Сводил он Марселя и к могиле на краю селения, где холмик земли был увенчан
неумело сработанным бамбуковым крестом. После этого Марсель переменился:
стал немногословен, ушел в себя и спасение от отчаяния пытался найти
только в работе. То были годы, когда он все ближе сходился с Баму, пока
наконец совет старейшин не допустил Вилара в святая святых - к Тайному
Знанию. Религия догонов, давно уже ставшая целью и смыслом его жизни, была
многозначной и многозвучной. Легенды о Начале могли знать только члены
Ава, общности сокрытых под масками - олу
