Кэри Джойс - Повзрослели
Джойс Кэри
Повзрослели
Пер. - М.Кан.
Роберт Куик, возвратись из служебной поездки, обнаружил дома записку от
жены. Она вернется в четыре, но дети - в саду. Он бросил на столик шляпу
и, не снимая темной пиджачной пары, которую терпеть не мог, сразу
направился в сад.
Он успел соскучиться по двум своим маленьким дочкам и с нетерпением
предвкушал, как они его будут встречать. Честно говоря, он надеялся, что
они, как часто случалось раньше, будут ждать его на повороте дороги, чтобы
остановить машину и доехать до дому вместе с ним.
Сад у Куиков был запущен и одичал. Не считая огородика у пруда да
грядки, на которой миссис Куик выращивала цветы для дома, к нему годами
никто не притрагивался. Над чахлыми лавровыми деревцами и неподрезанными
кустами роз скособочились, доживая свой век, старые яблони. На долговязых
поломанных стеблях поникли останки георгинов и дельфиниумов.
Вначале для подобного небрежения была та отговорка, что сад
предназначен детям. Пускай себе делают в нем что хотят. Истинная же
причина заключалась с самого начала в том, что супруги Куик в равной мере
были равнодушны к садоводству. К тому же миссис Куик была слишком
загружена обязанностями в семье, муниципальном совете, церковном приходе,
а ее муж - обязанностями по службе, чтобы уделять свободное время занятию,
которое на обоих наводило тоску.
Но со временем отговорка стала истиной. Сад принадлежал детям, и Куик
этим даже гордился. Он любил хвастаться своим запущенным садом, так не
похожим ни на один соседский с ровно подстриженной травой и прополотыми
цветочными грядками. Сад воплощал для него теперь торжество воображения, и
в этот послеполуденный час он с новой силой ощутил очарование его
нетронутости, как некоего шедевра среди подражаний.
И правда, освещенный косыми лучами еще нежаркого в середине мая солнца,
которое пробивалось с крутизны сквозь деревья, заставляя гореть багрянцем
и золотом даже жухлые сорняки, сад был красив особой красотой девственных
рощ, где даже среди сплошь распаханных земель сохраняется кусочек
первозданной природы и веет духом дремучих, нехоженых лесов.
"Настоящий уголок сельской глуши", - подумал горожанин Куик, для
которого сельская глушь была местом, где устраивают пикники. И вздохнул
свободно, сразу почувствовав, что вырвался на волю.
- Ау, дети, где вы? - крикнул он.
Никто не ответил. Он остановился, озадаченный.
Потом подумал: "Пошли меня встречать - я разминулся с ними". Это было
приятно, но у него защемило сердце. Когда дети с ним разминулись в
последний раз, а было это два года назад, не обошлось без слез. Они тогда
прошли по дороге целую милю и залегли за кустами, устроив засаду. Им было
обидно и горько, что их кинулись искать и привели домой и их веселая затея
кончилась унизительной неудачей.
Но только он повернул к дому и сделал шаг в сторону, чтобы не налететь
на дерево, как увидел, что у пруда, уткнув нос в книгу, лежит на животе
Дженни. Дженни минуло двенадцать лет, и в последнее время она читала
запоем.
Куик широко зашагал к пруду, махая рукой и крича:
- Дженни! Эй, Дженни!
Но девочка лишь слегка повернула голову и взглянула на него сквозь
упавшие на глаза волосы. И легла щекой на книжку, словно говоря: "Прости,
но такая жара, нет сил".
Теперь он увидел и Кэт, которая была на год старше. Она сидела на
качелях, привалясь боком к веревке и свесив голову, как видно, в глубоком
раздумье. Босые, заляпанные грязью ноги, окрестясь ступнями, протянулись
по земле. Весь вид - отсутст
